Тема ленинградской блокады — сложная и опасная: легко впасть в охи-ахи, стенанья-причитанья и актёрское притворство. Детский драматический театр «Радуга» из Красносамарской ДШИ мужественно взялся за эту тему и смог рассказать о блокадных ужасах тактично, сдержанно, с непередаваемым изяществом и благородством — словом, по-ленинградски. Премьера его спектакля «Я ещё не хочу умирать» состоялась в Самаре — на международном конкурсе-фестивале «Весенняя капель», где он стал дипломантом I степени.
На сцене — только уголок ленинградской квартиры и внутренняя лестница ленинградского дворика. Но удивительно многомерно и разнохарактерно живёт в спектакле весь город. Режиссёру (Н. П. Сечиной) и артистам удалось передать мучительное напряжение и мужественную бесслёзность, в которых жил Ленинград эти долгих 872 дня. Болезненное, ледяное дыхание города, умирающего от голода, гибнущего под бомбами, врывается в эту квартирку и с появлением в ней Софьи Константиновны (Лианны Унанян), которая изо всех сил пытается прятать боль и страх за многословной скороговоркой. Она в подробностях рассказывает девочке Тане (Татьяне Сорокиной), как выглядят люди, стоящие в очереди за хлебом, куда срочно нужно бежать и Тане. Она пытается описать, во что одеты те, за кем она заняла для Тани очередь, а звучат такие подробности, которые выглядят особенно зловеще, когда о них рассказывают непринуждённо-беззаботно: «Люди стали странным образом на себя не похожи. Все почему-то на одно лицо». Софья Константиновна — модница и кокетка. И этими своими радостями, что из той — мирной жизни, она, словно щитом, пытается отгородиться от смерти и голода: на ней — элегантное пальто, затянутое широким мужским ремнём, в руках — дамская сумочка. Но голод и смерть настигают на каждом шагу: именно она сообщает Тане и маленькому Шурику, что их мама погибла на фабрике — «прямое попадание бомбы»; рассказывает, как у девочки на улице «какой-то мальчишка вырвал из рук хлеб — и она теперь умрёт, конечно».
Мирное прошлое то и дело врывается в спектакль, озаряя его добрым и ласковым светом. Оно — спасительная ниточка, удерживающая от отчаяния, помогающая сохранить в себе человеческое. Оно упоминается то вскользь: «Таня, ты не видела рубашку Шурика? Белую, мы с папой на первомайские праздники ему покупали?», то в подробностях — милых сердцу, трогательно-радостных. Так вспоминают о своих школьных перепалках Таня и Юра. Этот ленинградский мальчишка в исполнении Василия Заикина застенчив и напорист, он изо всех сил прячет за хулиганскими выходками свою влюблённость в Таню, храбрится и старается скрыть, как ему плохо и голодно, как ему горько, больно и одиноко, когда просит у Тани санки, чтобы вывезти умершую три дня назад маму, «которая так и лежит в своей комнате, ведь там «все окна давно уже выбиты, снег кругом…»
Актёрский талант Василия Заикина несомненен. Он так органичен, ярок и выразителен на сцене, что его Юрка мгновенно очаровывает зрителя, становится близким и родным. Поэтому больно бьёт по сердцу, когда в финале спектакля артисты выходят на сцену, чтобы бесстрастно и оттого особенно жутковато рассказать о судьбах своих героев, и мы узнаём, что Юрка «умер от голода в январе 42-го».
Страшная блокадная статистика и стихи о блокадном Ленинграде звучат в спектакле несколько раз: в нужном месте, с нужными — очень точными и верными интонациями. Они дополняют картину, усиливают воздействие. Равно как и музыка, звучащая в спектакле, — Вивальди, Д. Шостаковича, Паганини. Всё это, а главное — по-детски искренняя, самозабвенная игра юных артистов держат зрителей в напряжении от первой до последней минуты, рождают сильнейший душевный отклик и … благодарность: спасибо вам, ребята, что взялись рассказать об «ужасе, который взрослые назвали страшным, чёрным словом «блокада». Говорить о боли, смерти, и страданиях очень сложно и трудно. Но вы решились на это. И справились с честью.
P.S. Мне довелось немного наблюдать ребят до и после спектакля. Я видела, как они умеют поддерживать друг друга, когда кому-то трудно. Это вызывает огромное уважение. Они состоялись, как личности. Поэтому и состоялся этот трудный их спектакль.
Татьяна ПАХОМОВА.
Фото Е. Мусогутова.