Как готовили «черную смерть»
Наша газета неоднократно рассказывала о том, что в годы Великой Отечественной войны в поселке Сосновский находился учебный аэродром, на котором готовили военных летчиков и стрелков-радистов. Но в задачу 43-го запасного авиаполка, который там базировался, входило не только обучение новобранцев, но и доводка, отладка самолетов Ил-2, поступающих с только что основанного куйбышевского завода №18. Сегодня мы можем поделиться с вами новыми сведениями о работе этого учебного аэродрома благодаря недавно найденным запискам участника тех событий.
Рассказывает Елена Тудвасева:
Из документов деда, да и из воспоминаний старших, я знала, что мой дедушка Яков Филиппович Мирсков (тогда – двадцатилетний лейтенант из Подмосковья) служил авиамехаником на только что построенном рядом с Тростянкой аэродроме. Именно в Тростянке он встретил любовь всей своей жизни: юную Мусю Косареву.
Местные жители рассказывали, что около станции вся территория была буквально забита тысячами новеньких штурмовиков Ил-2, которые ждали отправки на фронт. Тогда такие стоянки называли «лесами». Дедушка как раз и занимался проверкой техники, приведением ее в порядок и отправкой на фронт. Впрочем, до недавнего времени мои знания о его службе в 43-м запасном штурмовом авиационном полку были очень поверхностными, несмотря на то, что мы жили одной семьей и между нами были очень теплые и доверительные отношения. Дело в том, что мой дедушка был профессиональным военным, работавшим в секретных частях, и мы, его родные, привыкли к тому, что всё, что касается его работы – это закрытая тема.
Например, о том, что он, будучи членом экипажа борта №1 командующего Приволжским военным округом генерала-полковника Андрея Трофимовича Стученко, был в составе поисково-спасательной группы, которая доставила Юрия Гагарина и детали его космического аппарата с места приземления в Куйбышев, нам стало известно лишь в 90-е годы.
Мой дед на космическом аэродроме «Кряж» встречался и с Германом Титовым, и с Валентиной Терешковой. Но обмолвился нам об этом лишь тридцать лет спустя!
Но некоторое время назад наши знания о его военной службе существенно расширились: моя тетушка, Татьяна Яковлевна Мирскова, разбирая антресоль в квартире, обнаружила в одной из дедовских коробок несколько страничек, исписанных его рукой. Оказалось, что это короткие автобиографические наброски, в которых содержатся бесценные сведения и о военном времени. Вот небольшой, но очень любопытный фрагмент, позволяющий взглянуть на аэродромную жизнь, так сказать, изнутри: «В 1941 году я окончил Серпуховскую военную авиационную школу пилотов и авиамехаников по специальности «механик самолета». Был направлен в Воронеж, в резервный авиаполк при авиационном заводе, где выпускались самолеты-штурмовики Ил-2. Мы их доводили и готовили летный состав.
Когда завод стали сильно бомбить, мы перебрались в Безымянку. Московский и Воронежский заводы слились в один и под открытым небом ковали победу. Наш полк стал именоваться 43-й ЗАП и разместился на аэродромах Кинель, Тростянка. Занимались мы тем же, что и в Воронеже.
Штурмовики Ил-2 показали себя как грозное оружие, и их немцы называли «черной смертью». Условия работы были ужасные: морозы – 40 градусов, а техсостав был одет неважно. Кормежка – тоже неважная. Воду добывали из снега. Случались голодные обмороки. Пострадавшего заворачивали в чехол от самолета, клали на «лыжанок» и – в санчасть. Санчасть давала рецепт: чай и два куска сахара. Некоторые не выдерживали и убегали на фронт, прячась в кабине стрелка.
Меня поставили командовать звеном. День летаем, ночью – ремонт. Бензином заправляли самолеты вручную, а грозненский бензин 4Б-70 – ядовитый. На этом низкосортном бензине выходили часто из строя двигатели: ресурс был небольшой, всего 20 часов, приходилось менять, ремонтировать двигатели. Запуск был воздушный – сколько баллонов на себе перетаскали! Когда изготовлять самолеты из дюраля стало невозможно, перешли на дерево. Конструктор Ильюшин стал часто бывать в нашем полку. В моём звене самолет из дерева был, и с ним прощупывали каждый шпангоут, стрингер, их состояние. После осмотра он давал приказания: этот фюзеляж заменить другим, он привозил новый и – в полет. Летать и летать, чтоб проверить и дать добро на изготовление других. В полевых условиях на бочках срубали фюзеляж, ставили привезенный и – в полет. Других условий не было. И тут пригодились знания, полученные в училище – нивелировку делали на глаз…»
Даже по этим скупым строчкам видно, насколько трудной и опасной была эта, хоть и не фронтовая, служба.
Людмила Мельниченко
